В Эрмитаже открылась выставка «Эрте: гений ар-деко. Возвращение в Петербург».
136 рисунков, акварелей, гуашей, две скульптуры представляют разные грани творчества художника, который считается одним из самых ярких представителей ар-деко.
«Посмотрите на меня. Я живу в другом мире – мире снов и забвения».
Фраза принадлежит Роману Тыртову, известному как Эрте. Не в этом ли секрет его долголетия? Сменив берега Невы на берега Сены в совсем юном возрасте, еще до революции, он прожил без малого сто лет. Но все несчастья и катастрофы безумного двадцатого века словно обошли Эрте стороной. Лишь однажды его мир пошатнулся, когда умер, уколовшись шипом розы и получив заражение крови, его спутник жизни князь Николай Урусов. С тех пор Эрте так и жил один, окруженный только любимыми кошками.
Эта выставка художника, который так много сделал для модной иллюстрации, мюзиклов, ревю и шоу в Париже и на Бродвее, «одел» четыре фильма золотой эпохи Голливуда, – первая в России.
Париж был столицей моды, а Эрте хотел служить ей. На выставке – немало эскизов обложек и иллюстраций для журнала «Харперс Базар», с которым Эрте сотрудничал двадцать лет, с января 1916 года.
Одна из обложек – из метельного февраля 1935 года – останется в Эрмитаже после закрытия выставки. На ней – лоскуты тканей, гигантские ножницы и два женских силуэта: желтый на черном фоне и черный – на желтом. Женщина и ее тень. Этот эскиз и еще шесть рисунков подарил Эрмитажу Майкл Эсторик, владелец коллекции произведений Эрте, часть которых отобрал для выставки ее куратор Михаил Дединкин.
Останутся в Эрмитаже и две бронзовые скульптуры Эрте: «Весна» и «Маскарад», созданные в середине 1930-х годов.
Майкл Эсторик на открытии выставки рассказывал журналистам о художнике и своих родителях – арт-дилерах, коллекционерах и страстных любителях искусства Эрике и Саломее Эсторик, от которых он и унаследовал работы Эрте.
Эрте оформил десятки мюзиклов и ревю на Бродвее, в Париже, в Монте-Карло. Он обожал эту поддельную роскошь, которая из зрительного зала смотрелась подлинной.
На выставке об этой стороне творчества Эрте можно составить представление по десяткам эскизов, среди которых есть и эскиз костюма для Маты Хари, выступавшей в шоу «Минарет».
Настоящий костюм на выставке один. Сшитый из синего бархата, отделанный воротником-шалью из серого атласа и застежками-бранденбурами, он, пожалуй, выглядит слишком утонченным и изнеженным для мужчины.
«Каждый человек несет обязанность сделать себя как можно более привлекательным. Не многие из нас рождаются красивыми. Одежда – своего рода алхимия», – был убежден Эрте.
Утонченный денди, он всегда был безукоризненно элегантен. Даже дома ходил в шелковой пижаме, подбитой горностаем. Следил за собой и в старости сохранял юношескую стройность. Если сравнить две его фотографии – начала века и его конца, можно убедиться в этом: лишь волосы побелели да появились морщинки. А так – полнейшее сходство: томный взгляд, великолепно скроенный и сшитый пиджак, белые манжеты, а в изящной руке – сигарета в длинном мундштуке из слоновой кости.
Михаил Пиотровский, выступая на вернисаже, назвал Эрте ярким выразителем стиля ар-деко, который в России не получил должного развития. Творческий путь Эрте уникален. В нем можно уловить отблеск «Мира искусства», в ранних работах нет-нет да почудится тень маркиза Константина Сомова и Александра Бенуа, вспыхнут иногда яркие, варварские краски Бакста, оформлявшего многие балеты «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Но в них нет и следа «измов», на которые так был богат XX век. Эрте всю жизнь, в течение почти ста лет, был верен ар-деко. Собственно, и после смерти тоже. Художник, которому жизнь была отмерена так щедро, все же помнил о смерти. Он заранее продумал церемонию похорон, заготовил приглашения и набросал эскиз гроба. В стиле ар-деко.
