Туристический бизнес Санкт-Петербурга

"Это место выглядит странно. Несколько памятных мест: два креста, часовня, старое кладбище. Один дом-музей, но до него еще дойти надо. А вокруг — голая тундра. Ни одного здания. И из-за того, что вокруг ничего нет, кажется, что никогда и не было…"

Анна Осипова, староверка из Боровска, впервые побывала там в сентябре. Местные сказали, что погода стояла "нормальная": до шести градусов тепла, сильный ветер и дожди. У Анны "было ощущение, что хороший минус", хотя температура не опускалась ниже нуля. Но в день поездки в заповедник повезло: вышло солнце, и даже "досталась радуга".

В Пустозерске протопоп Аввакум провел больше 14 лет. Вместе с ним были сосланы его соратники: священник Лазарь, инок Епифаний, протопоп Никифор, а чуть позже — дьякон Федор. Никифор вскоре умер, а оставшихся сейчас иногда называют "пустозерской четверкой".

Сначала они жили в отдельных избах. "Книг не имеем... а хлеба дают нам по полутора фунта на сутки, да квасу нужнова, — ей, ей, и псом больше сего метают! — а соли не дают, а одежишка нет же, ходим срамно и наго", — писал тогда в челобитной царю священник Лазарь. Зато удавалось достаточно свободно общаться между собой и поддерживать связь с внешним миром. Так прошло около двух лет. А в октябре 1669 года для них соорудили тюрьму. 

Тюрьма состояла из четырех отдельных темниц, врытых в землю и обнесенных снаружи общей оградой. Как писал один из сидельцев дьякон Федор, каждая была "по сажени, а от полу до потолку головой достать". Сажень — это 216 сантиметров.

В каждой темнице была печка. Они топились по-черному — то есть дым шел прямо в помещение, и, чтобы не задохнуться, узникам приходилось лежать на полу. Всегда стояла сырость, а весной — вода по колено. Спали на нарах, устланных сеном. Еду готовили себе сами, а дрова и продукты получали через небольшое окошко. Туда же выбрасывали нечистоты.

Но, несмотря на все это, узники каким-то образом могли связываться с единомышленниками. С воли они нередко получали теплую одежду, деньги, продукты и даже малину, которую любил Аввакум. А на волю переправляли свои тексты. Здесь были созданы многие произведения — в том числе и знаменитое "Житие протопопа Аввакума". "Я стояла там и думала: как здесь можно было столько лет провести в земляной яме? И при этом еще писать, мыслить разумно… Для этого нужно было быть духовно очень сильным человеком, — говорит Анна. — Мне трудно постичь масштаб личности этих людей…"

"Он-де живым был взят на небо"

За продолжение сопротивления власти решили ужесточить наказание. В апреле 1670 года пришел приказ о публичной казни: отсечь Лазарю правую руку по запястье, Федору — кисть до половины ладони, Епифанию — четыре пальца на руке, и у всех троих — вырезать языки. Аввакума не тронули, но посадили на хлеб и воду. Протопоп "сопротив тово плюнул и умереть хотел, не едши, и не ел дней с восмь и больши, да братья паки есть велели".

А 12 лет спустя было принято решение уже о смертной казни для "пустозерской четверки". В литературе об Аввакуме этому можно встретить такое объяснение: "...За великия на царский дом хулы". Но, как пишет исследователь Кирилл Кожурин, эти слова взяты не из официального документа, а из записок графа А.А. Матвеева, датированных началом XVIII века. А официальный приговор не обнаружен до сих пор.

14 апреля 1682 года узников сожгли на костре. Это была Страстная неделя. Соорудили деревянный сруб, развели их по углам и привязали к столбам. Местные жители пришли к ним попрощаться — а узники заранее раздали им свои книги. Сруб обложили соломой и подожгли.  

О казни узников рассказывали разные легенды.

…Якобы она назначалась семь раз, но стоило отправить в Пустозерск приказ, как царь и царица заболевали. И тут же велели ее отменить.

…Якобы в день казни стоял такой мороз, который даже на Печоре бывал редко.

…Якобы стража медлила разводить огонь, и узники сами торопили их, зная, что пришел их час. А когда народ попытался их освободить, Аввакум сказал: "Не мешайте, мы осуждены". И призвал соузников не бояться смерти, а пустозерцев — не отступать от старой веры.

…Якобы, когда узников охватили пламя и дым, один из них "ахнул". Аввакум же поднял руку со "старым" двуперстным крестом и сказал: "Потерпите час — век в золоте будете". А потом из пламени поднялись не то три голубя, не то три лебедя, не то три белых столба дыма — так души троих сожженных были взяты на небо. А душа четвертого, "ахнувшего", — нет. И на месте казни нашли потом не то его тело, не то только ребро.

…Якобы перед казнью Аввакум предсказал царю Федору Алексеевичу скорую смерть. Царь действительно умер две недели спустя, не дожив и до 21 года.

…Якобы у места сожжения есть сверхъестественная сила: там можно увидеть огоньки в темноте и красный песок, там сама зажигается свечка, но при этом само место "открывается только особо верным".

Сейчас на предполагаемом месте казни стоят памятный знак и поминальный старообрядческий крест — это их имела в виду Анна Осипова, говоря, что в Пустозерске есть "два креста". Но где именно на самом деле горел тот костер, никто сказать не может. Анна говорит, что хотя в Пустозерске давно никто не живет, для многих нарьян-марцев это — "живое место". Здесь захоронены их предки, сюда они приезжают на старое кладбище.

Говорят, что к самому Аввакуму местные долго тоже относились как к живому — поминали его не за упокой, а за здравие. "Он-де живым был взят на небо", — объясняли они.

Бэлла Волкова

Автор благодарит за помощь ГБУК Историко-культурный и ландшафтный музей-заповедник "Пустозерск" и лично Евгению Ариштович, а также Мезенский историко-краеведческий музей. При подготовке материала использованы книги Кирилла Кожурина "Протопоп Аввакум. Жизнь за веру", Николая Окладникова "Острог на Печоре" и другие открытые источники. В материале пересказаны легенды, собранные исследователем Владимиром Малышевым и опубликованные на сайте музея-заповедника "Пустозерск".