В Зимнем дворце открылась выставка "Виллем II и Анна Павловна. Королевская роскошь Нидерландского двора", задуманная как одно из кульминационных событий перекрестного года Голландии в России и России в Голландии. Она посвящена браку великой княжны Анны Павловны с наследником нидерландского престола и Великого герцогства Люксембургского Виллемом Оранским. Выставка организована Государственным Эрмитажем совместно с Городским музеем Дордрехта (Нидерланды), Королевским собранием Нидерландов (Гаага, Нидерланды) и Городским художественным музеем Люксембурга — виллой Вобан. Историю государственной важности читала по выставке КИРА ДОЛИНИНА.
Анна Павловна была младшей, шестой дочерью императора Павла I и императрицы Марии Федоровны. Всего в семье было десять детей, и если мальчикам чуть ли не всем надлежало готовиться к возможной царской работе, то вопрос о достойных женихах для столь многочисленных великих княжон стоял очень остро. Так, Аннет счастливо избежала участи стать императрицей Франции, Наполеону I в 1809-м в его сватовстве отказали, сославшись на то, что невесте всего 14 лет, но уже в 1815-м жених был найден. Им стал наследник престола в образованном после Венского конгресса Королевстве Нидерланды, включавшем в себя Бельгию и Голландию. Молодой человек был молод, хорош собой, окончил Оксфорд, воевал с Наполеоном, при Ватерлоо проявил себя героем, был ранен. Ну а еще он был богат — Нидерланды начала XIX века, конечно, нельзя было сравнить с той же страной ее Золотого века, но новая королевская династия Оранских правила страной торговой, промышленной, с обширными колониями и экономной бюргерской этикой подданных, так что доход правителей был вполне стабилен. Свадьбу справили зимой 1816-го, принц Оранский вошел в российскую императорскую семью, сумел понравиться главным на тот момент ее действующим лицам, Александру I и вдовствующей императрице Марии Федоровне, получил оду из рук будущего солнца русской поэзии, взял за невестой богатое приданое, и вскоре молодожены отправились в Нидерланды.
Жили они на два дома — в Гааге и Брюсселе, однако веселую Фландрию суровой северной ее соседке явно предпочитали. В 1820-м в Брюсселе полностью сгорел их дворец вместе со всем приданым, картинами и даже знаменитыми на всю Европу бриллиантами Анны Павловны. Мать свою Аннет пожурила, что не помешало Романовым тут же возместить все ее потери. У принца было две страсти — он любил свою военную молодость и искусство. Коллекционировал он бурно, покупал вещи самые лучшие, денег не жалел и довольно быстро собрал одну из самых интересных на тот момент коллекций в Европе. У него были Кранах и Ван Эйк, Веласкес и Леонардо, Рубенс и Ван Дейк, Мурильо и Гольбейн. В отличие от своего отца, искусства не понимавшего, но последовательно закупавшего вещи для национальных музеев, будущий Виллем II строил свой личный музей, и строил его подчеркнуто без постоянной оглядки на национальную школу, как торжество европейского искусства без границ.
Эрмитажная выставка рассказывает две истории. Во-первых, повесть о королевской паре, в которой странный, нервный, более англичанин, чем голландец, с большими амбициями и совсем не такими уж безграничными возможностями муж уравновешивался балованной роскошью петербургского двора, но мягкой, нашедшей себя в благотворительности женой. К Виллему II, правившему всего девять лет (с 1840 по 1849 год), в его стране относились настороженно, а вот прожившую в Нидерландах почти всю свою жизнь дочь российского императора (Анна Павловна умерла в Гааге в 1865-м) любили и отлично помнят до сих пор. И во-вторых, печальную историю коллекции, которая и печальной-то стала именно в силу особенностей характера ее собирателя. Виллем не умел вести счет деньгам. Привыкший жить на широкую ногу, он не учел, что его страна после отделения Бельгии уменьшилась почти вдвое, а с ней и его доходы. За год до смерти король Нидерландов просит своего шурина, императора Николая I, о ссуде в 1 млн гульденов. Этот конфиденциальный заем обернулся бедой для его самого любимого детища: чтобы покрыть этот долг, Анне Павловне и его наследнику придется продать знаменитую коллекцию. Тут история преподнесла еще два сюрприза: Николай I готов был принять собрание и закрыть долг, однако нидерландское правительство решило выставить его на аукцион, надеясь получить больше. Аукцион оказался далеко не таким удачным — основные вещи все равно купил российский император, но коллекция была рассеяна. Последним же ударом для наследников стало известие, что, когда через 30 лет после смерти Виллема II его финансовые бумаги были наконец-то до конца разобраны, оказалось: денег было достаточно, и картины можно было оставить в стране.
Ни одна коллекция не обходится без потрясений. Нидерланды уже никогда больше не станут обладателями подобных сокровищ европейской живописи. Однако и новым хозяевам любимых Виллемом II полотен пришлось несладко. Многие вещи потеряли громкое авторство: тот самый Леонардо в Эрмитаже оказался учеником мэтра, Франческо Мельци, а Рембрандт, Рубенс и Веласкес — работами соответствующих школ. Некоторые полотна осели в самых именитых собраниях мира — в Люксембурге, Лондоне, Франкфурте-на-Майне, Амстердаме. Некоторые не раз еще меняли своих владельцев. Продажу в США большевиками "Благовещения" Ван Эйка, которое Николай I так удачно купил на том самом аукционе, Эрмитаж оплакивает до сих пор.
