Информация о передаче РПЦ Исаакиевского собора появилась в конце прошлого года. И хотя прецедент уже был создан ранее, когда к церкви отошли Казанский, Смольный и Сампсониевский соборы, с решением по поводу Исаакия согласились не все петербуржцы.
У сторонников и противников этого решения есть свои аргументы, которые касаются сосуществования «по-новому» храма и музея. Среди читателей газеты единодушия тоже нет.
Ипостась Исаакия - храм
Андрей ШАТРОВ, доктор биологических наук
Исаакиевский собор (освященный во имя святого преподобного Исаакия Долматского), творение незабвенного Огюста Монферрана, - самое величественное храмовое сооружение не только Петербурга, но и всей России. Его возводили «всем миром» (в понимании Л. Н. Толстого) более тридцати лет, он выстоял во времена жестоких церковных гонений и в суровые годы блокады Ленинграда. Воистину, он - вместилище души русского человека, олицетворение силы и мощи его духа. Невозможно представить Петербург и всю Россию без Исаакиевского собора. Он такой же символ города, как Адмиралтейство, Петропавловский собор и Александрийский столп.
Ни один храм в истории не строился как музей. У любого храма иная миссия - принимать в себя душу человека для ее общения с Богом. В храме царствует Бог. И душа человека в нем растворяется, получает утешение, умиротворение, приобщается к прекрасному, наедине общается с Богом, сколько бы людей, молящихся или просто зашедших в храм, рядом ни находились. Поэтому любой храм требует тишины, чтобы душа человека могла спокойно открыться Богу и с ним одним вести беседу.
Это относится и к Исаакиевскому собору, где приобщение к прекрасным и грандиозным творениям человеческого духа гармонизирует душу, открывает для нее новые вершины бытия, заставляет переосмыслить жизнь и столь быстро текущее время.
Музеем любой храм становится не от хорошей жизни. Выгнав из него причт, власть присваивает себе право взимать плату за посещение. Не за поклонение, а просто за лицезрение икон и церковной утвари, как если бы это был не храм, а подобие картинной галереи, где мужчинам можно ходить в шапках, а женщинам не надевать платки. И, конечно же, дело не в деньгах, а в присвоении чужого права. И не важно, Музей ли это истории религии и атеизма, каким был Казанский собор, или же музей-памятник «Исаакиевский собор».
И внимание людей обращается прежде всего не на духовную суть живописных или мозаичных икон, а на технику их исполнения. Но Бог никогда не покидает храм («Так, храм оставленный - все Храм, Кумир поверженный - все Бог»), он в нем живет, с грустью взирая на толпы туристов, которые под громкоголосую речь экскурсовода перебегают с одного места собора в другое. Какие уж тут молитвы перед образами.
Конечно, чего греха таить, очень многим все это безразлично. И от духовной незрелости, и от духовной «всеядности». И, не в последнюю очередь, от замещения первоначального смысла храмового сооружения культурологической функцией (вот здесь как раз этот термин уместен), когда храмы становятся музеями с непонятным духовным содержанием. Спрашивается, музеями чего? А ничего, просто музеями самих себя.
В биологии этот процесс изменения назначения какого-либо органа называется «субституция функций», когда орган в силу определенных, часто драматических причин изменяет первоначальную функцию на иную, выработанную в процессе приспособления к изменившимся условиям окружающей среды. К великому сожалению, именно этот процесс и происходил с великим множеством русских храмов, которые насильно превращались (если полностью не разрушались и не взрывались) в склады, мастерские, (о, Боже!) научные институты или в лучшем случае в музеи. Сколько храмов загублено, сколько душ исковеркано в этой жестокой мясорубке! Я еще помню Греческую церковь, на месте которой построен безликий БКЗ. А вот Спас-на-Сенной я уже не увидел, поскольку мои пути пролегали вдалеке от этого места. А сколько еще храмов разрушено в Ленинграде - Петербурге. Конечно, если бы их приспособили под музеи тарелок, ложек, вилок или елочных игрушек, они, может быть, и уцелели. А так оказались стертыми с лица земли и из памяти горожан.
В далекие годы я часто приходил со школьными экскурсиями, а то и сам по себе в Исаакиевский собор, главным образом за тем, чтобы посмотреть на маятник Фуко. Это был замечательный аттракцион! Экскурсовод раскачивала маятник, и через какое-то время он сбивал коробок, положенный рядом с его заостренным концом, доказывая тем самым вращение Земли. Тогда на иконы и мозаики мы смотрели в последнюю очередь, а о Боге вовсе не вспоминали - говорить о нем было не принято. Может быть, опять повесить маятник Фуко? Где вы еще найдете такой высокий для него купол? И туристический объект (именно, туристический!) будет процветать.
Когда экскурсоводы рассказывают о росписях парусов Исаакиевского собора, в том числе великим русским художником Карлом Брюлловым, обращают внимание на то, что из-за сырости и холода художник простудился и не смог больше работать. А о его вдохновении этим трудом и фразе «Я расписал бы все небо!» как-то не очень вспоминают.
Итальянский антифашист Курцио Малапарте, бывший капитаном немецкой армии, смотря в бинокль на Ленинград из-под Белоострова, поражался тому, насколько католическим выглядит Исаакиевский собор. Это означает, что собор вмещает в себя Господа всех христиан, и в этом своем качестве он уникален как пристанище и храм великой духовной благодати!
А для настоящего музея Исаакиевского собора (я уверен, в нем будет что показать) можно приспособить какое-либо здание неподалеку. Например, бывшего немецкого посольства на Исаакиевской площади.
Я очень люблю Исаакиевский собор, потому что он вечен своим исконным храмовым значением. Очень надеюсь, что он вернется к своей подлинной духовной жизни, когда можно будет просто постоять и помечтать у замечательных икон, послушать службу и поставить свечку Спасителю. Уверен, это доведется сделать и вам. Я бесконечно преклоняюсь перед Эрмитажем и его коллекциями и горжусь им. Это музей. Но Исаакиевский собор - это Храм и должен служить людям именно в этой своей ипостаси.
Не быть музею вне собора
Тамара СМИРНОВА, доктор исторических наук,
профессор Университета аэрокосмического приборостроения
Как известно, в светском государстве религия, ее каноны и догматы не вправе оказывать влияние на деятельность госорганов и их должностных лиц. А сама эта деятельность не может сопровождаться публичными религиозными обрядами и церемониями. Должностные же лица не вправе использовать свое служебное положение для формирования того или иного отношения к религии.
Ну и как согласуется с этим пока еще устное решение Смольного о передаче собора в безвозмездное пользование РПЦ «после беседы с патриархом»? При этом необходимой, по закону, опубликованной заявки от самой церкви до сих пор нет. А как в свете российского законодательства следует расценить публичное заявление одного из руководителей многонационального и поликонфессионального Петербурга о том, что он - «воин Христов»?
Федеральный закон Российской Федерации № 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности», принятый в 2010 году, сделал РПЦ одним из самых крупных собственников в стране.
Сейчас уже подзабыты серьезнейшие споры вокруг принятия этого закона и протесты музейного сообщества, многие опасения которого по поводу сохранности и доступности общенациональных культурных (а не только религиозных) ценностей при передаче их в распоряжение церкви подтвердились.
Но все сомнения по поводу закона и его правоприменения традиционно покрываются сентенцией о том, что церковь больше других пострадала в советский период, так что нужно все компенсировать. Трудно возразить, когда речь идет о репрессиях в отношении священнослужителей и уничтожении церквей. Но чем провинились перед церковью музеи? Почему «торжество справедливости» должно осуществляться за счет их безоговорочного выселения даже тогда, когда это уничтожает сам музейный объект? В данном конкретном случае - музей «Исаакиевский собор», который нельзя перенести ни в какое другое помещение, будь оно хоть на Думской, хоть на Большой Морской.
Претензии РПЦ на единоличное распоряжение Исаакиевским собором - это борьба за статус. Здесь нелишне напомнить, что церковные аппетиты неоднократно наталкивались на негативную реакцию государства Российского. И Иван III, и Алексей Михайлович, и Петр I ограничивали земельные вотчины церкви и владения монастырей, а Екатерина II произвела их секуляризацию - они были взяты в казну. Сейчас, когда и Валаам, и Соловки - собственность РПЦ, может быть, не стоит так безоглядно стремиться к дальнейшему наращиванию недвижимости, требовать, например, Херсонес?
Глубоко символичный термин из церковного лексикона - «соработничество» - до недавнего времени характеризовал отношения музея и действующего храма в Исаакиевском соборе. Богослужения проводились 640 раз в год, дважды в день, кроме среды - выходного дня музея. В приделе, где проходят службы, помещались все желающие, и еще много места оставалось. Экскурсии не мешали отправлению обряда. Музей финансировал содержание и реставрацию собора из своих доходов. Зачем разрушать этот - не скажу - союз, но вполне работоспособный тандем?
Церковь говорит, что вход в собор станет бесплатным. Казалось бы, чего лучшего? Но 200 миллионов рублей, которые ежегодно нужны для сохранения этой жемчужины петербургской архитектуры и которые зарабатывал сам музей, откуда они возьмутся? Значит, будет платить город - он же остается собственником, церковь только пользователь.
Как-то неловко за людей, считающих себя носителями высокой нравственности. Вместо того чтобы направить эти миллионы из городской казны на расселение хотя бы нескольких коммунальных квартир (не стыдно ли до сих пор быть всероссийской столицей коммуналок?), их вынут на покрытие новой, специально созданной статьи расходов.
Церковь обещает, что музейная деятельность в Исаакиевском соборе будет не только продолжена, но и расширена. Интересно, каким образом, если представитель РПЦ уже сейчас жалуется на обилие экскурсий? Как сообщают некоторые СМИ, даже наше Министерство культуры считает, что возможность сохранения за собором нынешних музейных функций существует только теоретически, так как музейные и религиозные функции кардинально различаются. А практика того же Казанского собора показывает, что замена профессиональных светских экскурсоводов специально подготовленными церковными значительно снижает уровень самих экскурсий, меняет их тональность на узкоконфессиональную.
Следует остановиться еще на одном аспекте сложившейся вокруг Исаакия ситуации. Стоило несогласным с передачей собора РПЦ коллективно выразить свое негативное отношение на Марсовом поле, как депутатское большинство немедленно проголосовало за запрещение самой возможности таких мероприятий без разрешения исполнительной власти! Таким образом, конкретный конфликт послужил поводом для очередного запрета любого неприятного для власти волеизъявления. То есть ограничил права всех горожан независимо от их отношения к статусу Исаакиевского собора.
Что это, как не обострение общественного противостояния? Оппоненты уже не спорят, они разошлись и изолировались, теряя способность адекватно воспринимать друг друга. Остается последняя стадия - насильственное решение проблемы. Неужели мы дойдем до этого?
Нужно искать компромисс, который уменьшит напряженность в нашем далеко не однородном обществе. Пусть даже каждый из нас при этом останется либо сторонником, либо противником передачи Исаакиевского собора в распоряжение РПЦ.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
