В Венеции открылась 58-я Международная выставка искусства — Венецианская биеннале, старейшая и по сию пору самая важная в мире contemporary art. Не вместившимися в биеннальные вотчины, Джардини и Арсенал, национальными павильонами и сопутствующими выставками оккупирован весь город. Анна Толстова составила путеводитель по лучшим выставкам биеннале.
Вход в павильон биеннале в Джардини заволакивает облако — водяного тумана напустила итальянка Лара Фаваретто. При входе свалены мешки с мусором, рваные картонки и пенопласт — боже упаси пнуть их ногой: все эти виртуозные обманки сделаны из разных сортов мрамора албанским скульптором Андреасом Лолисом — он живет и работает в Греции, но в отличие от древних греков ваяет из мрамора не людей, а то, что люди оставляют после себя, то есть мусор. Куратор 58-й Венецианской биеннале американец Ральф Ругофф, более десяти лет возглавляющий галерею Хейворд — знаменитый лондонский центр искусств,— выбрал в качестве названия для своего проекта старинное китайское проклятие «Чтоб ты жил в интересные времена» (в России это выражение бытует в другой форме — «Не дай вам бог жить в эпоху перемен»), которое на самом деле в Китае неизвестно: эта фальшивая восточная поговорка — типичный продукт западного ориентализма, или, шутит Ругофф, fake news.
Фото: Francesco Galli / La Biennale di Venezia
Мы попали в интересные времена тотального слипания реальности и виртуальности, когда войны и экологические бедствия, не подошедшие непосредственно к вашему порогу, а опосредованные в медиа, кажутся чем-то вроде компьютерной игры, как в жутковатых анимационных антиутопиях канадца Джона Рафмана. На выставке мало документальных работ — фотография, видео и многочисленные инсталляции чаще конструируют возможные миры, нежели служат отражением действительного. И, не считая открывавшей биеннале перформативной сессии с участием Тарека Атуи, boychild и прочих знаменитостей, отсутствует перформанс, позволяющий зрителю ощутить реальность присутствия здесь и сейчас. Что там говорить — сам Ругофф сконструировал два совершенно разных мира из одних и тех же художников: в основном проекте биеннале на редкость мало участников — всего 79, но каждый выставляется дважды, одна работа — в Арсенале, другая — в павильоне в Джардини. Так, украинка Жанна Кадырова развернула в Арсенале прилавки «Рынка», заваленные скульптурными обманками — овощами, фруктами, колбасами, яйцами, букетами цветов,— а в Джардини развесила коллекцию одежды «Секонд-хенд», сшитой из кафельной плитки.
Выставку Ругоффа с его любовью к обманкам и всяческим аттракционам вроде работ китайского дуэта Сунь Юаня и Пэн Юя, у которых вещи сходят с ума — кресло вдруг входит в раж самобичевания, а экскаваторную руку с гигантской кистью одолевает мания поллоковского дриппинга,— наверняка станут упрекать в развлекательности. Самое скандальное зрелище биеннале — «Barca Nostra» швейцарца Кристофа Бюхеля, записного провокатора. В 2015 году Бюхель, представлявший на биеннале Исландию, превратил исландский павильон, арендовавший недействующую церковь Санта-Мария-дель-Аббация-делла-Мизерикордиа, в действующую мечеть для работающих в Венеции мигрантов — венецианским властям пришлось закрыть мечеть (а вместе с ней и исландский павильон) по требованиям возмущенных католиков, а художник замечательно продемонстрировал всю фальшь биеннальной толерантности. На этот раз Бюхель опять оказался в центре главного скандала биеннале: «Barca Nostra» — это то самое судно с беженцами из Африки, что затонуло в Сицилийском проливе 18 апреля 2015 года — спаслись 28 человек, погибли, по разным оценкам, от 700 до 1100. Поднятый со дня Средиземного моря и установленный на берегу Арсенальной бухты плавучий гроб выглядит и памятником жертвам кораблекрушения, и обличением европейской миграционной политики. Вторжение этой сырой и грубой реальности в фантазийный выставочный мир — прекрасный кураторский ход Ругоффа, но его мало кто оценил: публика радостно делает селфи на фоне эффектной ржавой посудины, критика исходит ядом, обвиняя художника и куратора в потворстве обществу спектакля.
Фото: Francesco Galli / La Biennale di Venezia
Развлекательность — единственный упрек, который можно бросить Ральфу Ругоффу, все остальные пункты кодекса кураторской чести он соблюл: впервые в истории Венецианской биеннале количество женщин-участниц превысило количество мужчин, художницы и художники, происходящие из бывшего колониального мира, преобладают над уроженцами бывшего Запада. Однако такой подход нисколько не обедняет выставку, как опасаются противники принудительного равноправия: она практически сплошь состоит из звезд, постоянных участников всевозможных биеннале, «манифест» и «документ», причем звезды в большинстве — новые и сверхновые, среднего поколения, от 35 до 50. Можно сказать, у Ругоффа музейный подход: он делает ставку на проверенные имена, выставляет работы с музейным пиететом и не насилует художника единой концепцией — в кураторском манифесте отстаивается право произведения искусства обходиться без четко артикулированного и однозначно считываемого смысла.
Фото: Italo Rondinella/La Biennale di Venezia
Ведь смысл всегда ускользает. Зритель завороженно бродит внутри аудиоинсталляции индийской художницы Шилпы Гупты «For, In Your Tongue, I Cannot Fit», представляющей собою лес огромных гвоздей, на которые насажены листочки с поэтическими текстами, и вслушивается в голоса на незнакомых языках: название взято у азербайджанского поэта-мистика XIV века Насими, замученного в Алеппо, работа посвящена поэтам, подвергшимся репрессиям. Здесь можно найти имена Назыма Хикмета, Янниса Рицоса, Адониса, Ай Цина, отца Ай Вэйвэя, Тараса Шевченко, Виктора Некипелова, Ирины Ратушинской, Иосифа Бродского, а русское ухо выхватит из хора английских, французских, арабских или китайских стихов строки Хармса и Ахматовой. Зритель буквально проваливается в медитативное видео француза Сиприена Гайяра «Ocean II Ocean»: вначале камера следит за тем, как отслужившие свое вагоны нью-йоркской подземки затапливают в океане, сбрасывая с баржи,— они плавно погружаются на дно, обрастают водорослями и беспозвоночными, их обживают рыбы; затем камера отправляется в плавание по станциям московского и прочих советских метрополитенов, выхватывая в узорах мраморных облицовок контуры моллюсков и другой океанской живности. Конечно, политически озабоченный критик может понять этот фильм как размышление о биполярном мире и противостоянии США и СССР, проявляющемся даже на столь глубинном уровне. Остальные же свободны в интерпретациях.
«May You Live In The Interesting Times»
Arsenale, Giardini, до 24 ноября
Всего в Венеции должно было открыться 90 национальных павильонов, но открылось 89: Венесуэла по понятным причинам не участвует, и ее павильон в Джардини заколочен. В это число не входят ставшие уже традиционными выставки стран-сепаратистов: Каталонии, Уэльса и Шотландии. В этом году к ним прибавился издевательский павильон Пьемонта, сделанный по идее Каролин Кристов-Бакарджиев и безжалостно высмеивающий идею национального представительства. В принципе, все они, официальные и неофициальные, представляют интерес, даже российский,— правда, последний не с художественной, а с культурно-политической точки зрения.
Одни страны идут проторенной дорогой, выставляя живых классиков, новых звезд или заново открытых ветеранов национальных школ: Чехия устроила настоящую ретроспективу к грядущему 95-летию мастера кинетической абстракции Станислава Колибала; США показывают скульптуры Мартина Пурьера, форма и техника коих уходит корнями в афроамериканскую культуру; Франция собирает очереди на иммерсивную инсталляцию волшебницы Лор Провост; Австрия вспомнила о концептуалистке-акционистке Ренате Бертльманн, которая в конце 1970-х приезжала в СССР и даже делала перформансы вместе с Риммой и Валерием Герловиными. Другие страны обращаются к сложным моментам своей истории: Канада отдала павильон инуитскому коллективу Isuma и кается в преступлениях колонизации; Греция вспоминает о 1948 годе — трагическом для нации и оптимистическом для биеннале; Индия, изредка участвующая в биеннале, посвятила свой проект Махатме Ганди. У России, как всегда, особый путь — она предъявляет государственнический пафос, консерватизм и невнятность своей культурной политики.
Фото: Andrea Avezzu/La Biennale di Venezia
«Золотой лев» за лучший национальный павильон по справедливости достался литовцам — за оперу «Солнце и море (Марина)» творческого коллектива в составе режиссера Ругиле Барзджюкайте, драматурга Вайвы Грайните и композитора Лины Лапелите (их знаменитый спектакль «Хорошего дня!» привозили в Москву на «Золотую маску» в 2014 году). Публика собирается на хорах старинного здания какого-то военно-морского назначения и, облокотясь о перила, смотрит вниз, а внизу — живая картина: настоящий пляж, напоминающий о Куршской косе и Художественной колонии Ниды, где и родилась идея работы, на пляже — люди разных, модельных и немодельных комплекций в купальниках, играющие дети, собаки, причем люди поют, высказывая вслух свои мысли по широкому кругу вопросов — от собачьего дерьма, которое не убирают ленивые хозяева, и лицемерия отдельных вегетарианцев до невыносимых условий труда при неолиберальном порядке и экологических угроз, нависших над миром. Бесконечно остроумная и изящная работа.
Marina Militare, Arsenale, до 31 октября
(перформансы только по субботам!)
Фото: Francesco Galli / Courtesy: La Biennale di Venezia
Барбара Вагнер и Бенжамин де Бурка, блеснувшие на последних «Скульптурных проектах» в Мюнстере, вновь обращаются к исследованиям низового субкультурного творчества: двухканальная видеоинсталляция «Swinguerra» посвящена танцевальному движению северо-восточной Бразилии swingueira и снималась в ходе подготовки уличных команд к конкурсу — в тесном сотрудничестве с танцорами. Бесконечное разнообразие рас, гендерных идентичностей и телесностей, полное торжество невербальной коммуникации, всепоглощающий ритм — главное, самому не пуститься в пляс.
Giardini, до 24 ноября
Фото: Francesco Galli / Courtesy: La Biennale di Venezia
Еще одна феерическая танцевальная видеоинсталляция — «Двигаясь назад» Полин Будри и Ренаты Лоренц: хореографический перформанс в исполнении пяти танцовщиков смешанных расовых и гендерных идентичностей, пребывающих в поступательно-возвратном движении и вступающих в сложные взаимодействия, оказывается политическим протестом против «традиционных ценностей» и «общепринятых норм».
Giardini, до 24 ноября
Фото: Italo Rondinella / Courtesy: La Biennale di Venezia
Гана впервые участвует в Венецианской биеннале и по сему случаю мобилизовала все лучшие художественно-интеллектуальные силы ганского происхождения. Павильон, встроенный в анфиладу Арсенала, сконструировал «звездный архитектор» Дэвид Аджайе, среди экспонентов — такие знаменитости, как Эль Анацуи, Джон Акомфра и Линетт Ядом-Боакье.
Arsenale, до 24 ноября
Фото: Italo Rondinella / Courtesy: La Biennale di Venezia
«Измененные взгляды» чилийской художницы Волуспы Харпы — тотальная инсталляция в трех частях, где «Гегемонический музей» перетекает в «Портретную галерею субалтернов» и заканчивается прекрасной «Эмансипационной оперой». Из одних этих названий ясно, что речь идет о разоблачении патриархата и колониализма, двух вечных спутников, однако тонкая и многомерная работа Харпы начисто лишена шаблонного феминизма и шаблонной постколониальной критики.
Arsenale, до 24 ноября
Фото: Francesco Galli / La Biennale di Venezia
Павильон России, на который Минкульт не дал ни копейки, тем не менее замечательно демонстрирует консервативный поворот в государственной культурной политике РФ. Эрмитаж в качестве коллективного кураторского недоразумения этаким атлантом на глиняных ногах горделиво возвышается над биеннале, призывая блудных сыновей современного искусства вернуться к вечным ценностям, а именно — к Рембрандту. Рембрандтовский русский мир воссоздан силами студентов Репинского института, соорудившими что-то вроде мастерской художника-реставратора, и кинорежиссера Александра Сокурова, в пошло-патетических видео объясняющего человечеству, в каких условиях приходится работать нашим реставраторам всемирной гармонии. В одном фильме, например, на картину «Христос в пустыне» кисти главного русского рембрандтомана Крамского наложен видеоролик, изображающий сцену казни сжигаемых заживо заложников ИГИЛ (запрещенная в России организация),— интересно, что, в отличие от провокационного жеста Кристофа Бюхеля, опус Александра Сокурова, беззастенчиво использующего пропагандистские материалы террористов в целях росгоспропаганды, не вызвал вопросов об этике. Замечательный театральный художник Александр Шишкин-Хокусай попытался смягчить пафос, противопоставив высокодуховному голландцу фламандское жизнелюбие, но его веселая раешная инсталляция по мотивам картин Йорданса и Снейдерса из коллекции Эрмитажа положение не спасает.
К венецианскому пиру русского духа присоединились и другие главные музеи страны. Третьяковка показывает в выставочном центре Университета Ка-Фоскари ретроспективу послевоенного соцреалиста Гелия Коржева, празднуя его «возвращение в Венецию» (он представлял СССР на Венецианской биеннале в 1962 году) и на голубом глазу цитируя слова тогдашнего комиссара советского павильона о глубоком коржевском гуманизме. Пушкинский музей отмечает 500-летие Тинторетто выставкой в церкви Сан-Фантин, где, например, показывают прелестные, одновременно остроумные и меланхоличные видео Ирины Наховой, но попытка предъявить миру современное отечественное искусство с человеческим лицом тонет в эрмитажно-третьяковском консервативном контексте.
Фото: Francesco Galli / La Biennale di Venezia
Дух всепобеждающего консерватизма отсутствует лишь в двух русских проектах. Во-первых, на выставке «Время, вперед!» фонда V-A-C, удачно вплетающего работы своих подопечных вроде группы «Куда бегут собаки» или Дарьи Иринчеевой в ткань из первых имен актуального мирового искусства. Во-вторых, на расположившейся неподалеку от фонда V-A-C, в библиотеке Ка-Фоскари, выставке «Art:Tech» — очередной венецианской вылазке петербургских художников круга медиахудожницы, куратора и коллекционера Анны Франц: здесь, скажем, можно увидеть новую мультимедийную инсталляцию «В шоколаде» удачно сложившегося дуэта художницы Марины Алексеевой и композитора Владимира Раннева. Обе эти выставки ясно дают понять, что институциональные возможности современного искусства в сегодняшней России ограничены частными фондами и художнической самоорганизацией, с государством и государственными музеями ему лучше не связываться.
Giardini, до 24 ноября
«Gely Korzhev. Back To Venice», Ca’ Foscari, до 3 ноября
«There Is A Beginning In The End», Chiesa di San Fantin, до 10 сентября
«Time, Forward!», V-A-C Foundation Venice, до 20 октября
«Art:Tech», Ca’ Foscari Zattere Cultural Flow Zone, до 28 июня
Как ни смешно это звучит сегодня, но одной из целей прогрессивного венецианского градоначальника Риккардо Сельватико, придумавшего Венецианскую биеннале в самом конце XIX века, было привлечь в Венецию туристов. К началу XXI века город уже не знал, как избавиться от этой напасти, однако залы Галереи Академии изрядно опустели и стало казаться, что в борьбе за культурного туриста Венеция проигрывает Венецианской биеннале. Похоже, на этот раз Серениссима решила взять реванш: выставки искусства второй половины XX и начала XXI века в венецианских музеях, включенные или не включенные в официальную параллельную программу биеннале, порой не уступают основному проекту и лучшим павильонам.
Фото: Matteo De Fina/Ministry of Cultural Heritage and Activities - Polo museale del Veneto
В Ка-Пезаро — большая, обстоятельная, с рядом обязательных шедевров ретроспектива Аршила Горки (1904–1948), друга и предшественника абстрактных экспрессионистов. В пару к ней — небольшая ретроспектива «амазонки живописи действия» Хелен Франкенталер (1928–2011) в палаццо Гримани-ди-Санта-Мария-Формоза, но зайти сюда стоит не только ради лиричной живописи последовательницы Джексона Поллока, подружки Клемента Гринберга и жены Роберта Мазервелла. Во дворце с неплохо сохранившимися и замечательно отреставрированными интерьерами XVI века попытались частично восстановить роскошное собрание одной из знатнейших венецианских фамилий, некогда владевшей множеством антиков, картинами Босха и Рафаэля. И, поскребя по сусекам венецианских музеев, воссоздали легендарную «Трибуну» — видимо, первый в новой истории кабинет античной скульптуры. Добравшимся до «Трибуны» и осмотревшим наличествующую экспозицию выдают VR-очки — чтобы эффект путешествия во времени был законченным.
«Arshille Gorky: 1904–1948», Ca’ Pesaro, до 22 сентября
«Helen Frankenthaler: Pittura/Panorama», Palazzo Grimani, до 17 ноября
Фото: Agostino Osio - Alto Piano/Fondazione Prada
В Венеции шутят, что основной проект биеннале — это ретроспектива Янниса Кунеллиса (1936–2017) в Фонде Prada. То ли барочные интерьеры Ка-Корнер-делла-Реджина, служащие отличным и осмысленным контрастом к работам классика arte povera, то ли кураторское мастерство Джермано Челанта, то ли то обстоятельство, что куратор и художник дружили с молодости, то ли все вместе, но кажется, будто Кунеллис жив и сам делал экспозицию. Ретроспектива другого героя «бедного искусства» и друга Кунеллиса Пино Паскали (1935–1968) переворачивает сложившиеся представления об искусстве трагически погибшего художника: вводя в оборот его фотографии, рисунки, мультфильмы и рекламные ролики, кураторы Антонио Фруджис и Роберто Лакарбонара показывают, какую роль сыграли эти мультимедийные активности в работе над вошедшими во все хрестоматии инсталляциями. Узнать, откуда выросло arte povera, можно на маленькой, но очень внятной ретроспективе Альберто Бурри (1915–1995) в Фонде Чини: рваная мешковина, искореженное железо, продырявленный пластик — искусство с незаживающей военной раной.
«Jannis Kounellis». Fondazione Prada, до 24 ноября
«Pino Pascali: From Image To Shape», Palazzo Cavanis, до 24 ноября
«Burri la pittura, irriducibile presenza», Fondazione Cini, до 28 июля
Фото: Georg Baselitz
«Новый дикий» Георг Базелиц — первый, кто удостоился прижизненной ретроспективы в Галерее Академии. Она не так велика, учитывая размеры его oeuvre’а, но интересна ранними вещами, среди которых выделяется портрет Эрнста Неизвестного, графикой, показывающей, как много дало Базелицу изучение итальянского Ренессанса и маньеризма, и обнаженными, на фоне которых замаскированные под колхозниц натурщицы Коржева с третьяковской выставки кажутся жалкой поделкой. Йорг Иммендорф, коллега Базелица и самый дикий из «новых диких», предстает на выставке в Фонде Кверини-Стампалья политическим и художественно-критическим сатириком: подает пример советским товарищам относительно того, каким должен быть настоящий социалистический реалист, сражающийся за правду, и отчаянно высмеивает алхимические искания «капиталистического реалиста» Зигмара Польке.
«Bazelitz — Academy», Gallerie dell’Accademia, до 8 сентября
«Joerg Immendorf. Ichich, Ichihr, Ichwir, We All Have To Die», Fondazione Quierini Stampalia, до 24 ноября
Фото: Michele Sereni/Fondazione Querini Stampalia, Venezia
Парадный этаж Фонда Кверини-Стампалья отдан выставке-диалогу между польским концептуалистом Романом Опалкой (1931–2011) и венецианской постконцептуалисткой Мариатерезой Сартори (род. в 1961): оба ведут свой отсчет времени среди постоянной экспозиции одного из самых чарующих музеев города — в обстановке аристократического дома XVIII века, последнего славного века Венеции, каковая атмосфера сама по себе служит прекрасным memento mori.
«Roman Opalka And Mariateresa Sartori: Dire il Tempo», Fondazione Quierini Stampalia, до 24 ноября
Фото: Delfino Sisto Legnani e Marco Cappelletti/Palazzo Grassi
Первая кисть Бельгии, друг и однокашник Яна Фабра, Люк Тёйманс не дает зрителю спокойно наслаждаться своим колористическим даром: ведь каждая безобидная на вид картина — пейзаж, портрет, натюрморт — есть отражение найденного медийного образа с неудобным политическим подтекстом. Начиная с колоссальной напольной мозаики, украшающей атриум палаццо Грасси и лучше всего видной с верхнего этажа: нежные сосенки на фоне странных вертикальных полос-разрезов — это пейзаж в окрестностях концентрационного лагеря Шварцхайде, нарисованный его узником, художником Альфредом Кантором, и разорванный на клочки, чтобы спрятать от надзирателей.
«Luc Tuymans: La Pelle», Palazzo Grassi, до 6 января
Фото: Enrico Fiorese, TBA21-Academy
Джоан Джонас, живой классик концептуального искусства, пионерка перформанса, феминистка и экоактивистка, выступает в защиту мирового океана и его разумных обитателей, призывая человечество отказаться от рыбной пищи. Портреты рыб, осьминогов и прочих морских гадов вместе с многосоставной видеоинсталляцией, сделанной по мотивам показанного здесь перформанса, выставлены в недействующей церкви Сан-Лоренцо, которую венский фонд TBA21-Academy превратил в центр искусства, науки и образования Ocean Space.
«Joan Jonas: Moving Off The Land II», Ocean Space, Chiesa di San Lorenzo, до 29 сентября
Фото: предоставлено Pinchuk Art Centre
Международная премия для молодых художников, учрежденная киевским Фондом Виктора Пинчука, давно воспринимается как кадровый резерв разнообразных биеннале, «документ» и «манифест». Стоит обратить внимание на всех художников, вошедших в шорт-лист, и особенно — на победительницу, литовскую медиахудожницу Эмилию Шкарнулите (в Литве положительно происходит художественный бум).
Future Generation Art Prize 2019, Ca’ Tron, до 18 августа
Фото: Andrea Rossetti/OGR Torino
Живущий в Лондоне аргентинец Пабло Бронштейн танцует от печки, точнее — от барочной живописи и архитектуры Музыкального салона Оспедалетто, переводя их в хореографию: бесконечная вариация пары классических танцовщиков, время от времени прерываемая вторжениям пары цирковых клоунов, бесконечно умножается в видеозеркалах, и за этим mise en abyme наблюдает свирепо вращающий глазами видео-Аполлон. Прелестная рокайльная безделица сделана под кураторством Катрин Вуд, отвечающей за перформативные программы Тейт Модерн.
«Pablo Bronstein: Carousel», Ospedaletto, Barbaria delle Tolle, до 24 ноября
